Как университеты Российской империи 20 лет жили по разным законам, или О потерянном чиновниками Министерства народного просвещения постановлении

Международные связи советских генетиков во второй половине 1960-х – 1980-х гг. (по материалам Института общей генетики АН СССР).

Татьяна Владимировна Костина

СПбФ Архива РАН

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА:

XIX ВЕК, ВОЗРАСТНАЯ ДИНАМИКА, ДЕРПТСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ, КАЗАНСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ,МИНИСТЕРСТВО НАРОДНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ, ОБРАЗОВАТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА, ПЕНСИОННОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО, ПРОФЕССОРА, РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ, УНИВЕРСИТЕТЫ, ХАРЬКОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ, 19^TH CENTURY, RUSSIAN EMPIRE, AGE DYNAMICS, EDUCATION POLICY, PENSION LAW,MINISTRY OF EDUCATION, UNIVERSITY PROFESSORS, UNIVERSITIES, DORPAT UNIVERSITY, KAZAN UNIVERSITY, KHARKOV UNIVERSITY

АННОТАЦИЯ:

В статье на конкретном примере показан процесс формирования законодательства о пенсиях профессоров российских университетов и их переизбрании в должностях. В 1857 г. случайно выяснилось, что во второй трети XIX века в разных университетах Российской империи сложились отличные друг от друга традиции переизбрания профессоров, частично не соответствующие законодательству. В Казанском и Дерптском университетах баллотировку использовали только при получении звания заслуженного профессора. В остальных университетах она применялась как при выслуге 25 лет по Министерству народного просвещения, так и при приобретении звания заслуженного профессора. Но основание, на котором происходили эти баллотировки, было неизвестно в Министерстве народного просвещения. Причиной появившихся различий в трактовке узаконений стало затерянное чиновниками Министерства народного просвещения постановление от 13 апреля 1837 г. «О преимуществах заслуженных профессоров и тех, кои выслужили по учебной части 25 лет», в котором были разъяснены нормы текущего законодательства. На протяжении 20 лет оно оставалось неизвестным университетам, не вошло в Свод законов Российской империи, опубликованный в 1842 г., и не применялось на практике до 1857 г. Этот казус на практике имел большие последствия как для отдельных профессоров, так и для динамики кадрового состава университетов. Он делает явными особенности функционирования бюрократической машины при Николае I, в период масштабных публикаций законодательных сводов вообще и активного формирования пенсионного законодательства в частности. Случай с потерей постановления также показывает, что корпус постановлений и распоряжений по Министерству народного просвещения, опубликованный едиными сводами во второй половине XIX в., исследователями может восприниматься иначе, чем современниками издания этих законодательных актов.

ОПИСАНИЕ НА АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕ:

How Universities of the Russian Empire Lived by Different Bylaws or, on the Lost Decree by the Ministry of Education.

Kostina Tatiana V.

The Archive of the Russian Academy of Sciences, St Petersburg Branch

The present paper focuses on the case of correspondence between Kazan University curator and Ministry of Education apparatus, which elucidates some aspects of the formation of regulations concerning university professors pensions and re-election procedures. In 1857, a request sent to the Ministry of Education from the Kazan University Council revealed a previously unnoticed difference in the practices of professors’ re-election. In Kazan and Dorpat Universities, the closed ballot procedure was applied only while granting the status of Professor Emeritus. Other universities employed it in two kinds of cases: while prolonging the professor’s contract after serving 25 years for the Ministry of Education and while granting the status of Professor Emeritus. However, the legal basis of these ballots was unknown to the Ministry. The main reason for the diversification of the tradition was the lack of a clear legal basis due to the loss of an important decree “On the privileges of Professores Emeriti and of those who have served 25 years in the teaching position” of April 13, 1837, which corrected the Paragraph 83 of the General statute of the Russian Universities of 1835. For 20 years, it remained unknown to the Universities, it was not published in the Digest of Laws of the Russian Empire (1842), and it was not used in practice until 1857. This case had important implications for both separate professors’ cases and the overall dynamics of the faculty. It makes explicit some features of the functioning of the bureaucratic machinery under Nicholas I, when the legislative acts collections were published extensively and the legal basis of the pension system was under formation. It was shown that the Corpus of decrees by the Ministry of Education published in a series of volumes during the second half of the 19th century could be well perceived by the present day researchers in a very different way from the contemporary perceptions.